twitter.com/medov_musa
- Муса Уматгиреевич, как работается в Москве по сравнению с родной Ингушетией? Вас там часто поминали в интернете...
- Тогда, в республике, мне не удавалось выкроить время на интернет. В напряженном режиме приходилось работать, поэтому трудно сравнивать. В Москве стабильный график, четкий распорядок. Благодаря этому нет-нет, да и удается полистать новости, оставить какие-то записи в личном блоге.
- Не вспоминаете то время, когда недовольство людей в Ингушетии выливалось в митинги, поджоги редакций, административных зданий, покушения? На вас в том числе.
- Попыток «расправиться» со мной было несколько. Однажды было с участием террориста-смертника на автомобиле, начиненного тротилом. Производили обстрелы дома, где я проживаю с семьей, устанавливали фугасы на маршруте следования. Однако, «воля Всевышнего», что называется, превыше.
При этом совсем неуместно увязывать это все с понятием, как вы говорите - «недовольством людей». Митинги и акции протеста, которые устраивали на самом деле преступные элементы, не имели ничего общего с этим понятием. В любом, даже самом развитом обществе есть недовольства людей. На Западе, в Европе… А у нас к тому же нашлись и спекулянты на этой теме. Они кричали, что выступают «за народ, против власти». Просто мутили людей.
- Что же они притихли сейчас? Довольны обстановкой и новыми людьми во власти.
- Можно предположить. У нас нет возможности поинтересоваться у тех, кто раскачивал тогда обстановку: кто канул в безвестность, умолк. Многих нет в живых. В интернете за каждый период и по каждому случаю есть сообщения.
- Вы ведь были министром внутренних дел республики, когда убили журналиста Магомеда Евлоева? Говорили даже, что вы каким-то образом причастны к этому.
- Да, я был министром тогда. И моя причастность к этому случаю в том, что отвечал за работу правоохранительной системы. Не более и не менее. Был бы министром любой, Петров или Сидоров, они такую же причастность имели бы.
Но произошедшее тогда было трагедией, а не «убийством». Трагедией, как для родных погибшего, так и близких того человека, от чьего непроизвольного выстрела погиб журналист. Они оба принадлежат одной фамилии. А в Ингушетии это значит, что они больше, чем однофамильцы. Во-вторых, «журналист», прежде работавший в органах прокуратуры республики, ранее фигурант по делу об убийстве одного подсудимого. В данном конкретном случае его доставляли в рамках возбужденного уголовного дела, по факту обстрела домовладения заместителя председателя Народного Собрания Республики Ингушетия. А значит, имелись все основания для его доставки в органы правопорядка.
Во время его доставления в отдел и произошла трагедия. Соответственно, было следствие, проводились следственные эксперименты, экспертизы, состоялся суд. Виновник был осужден районным судом по 109ст. («причинении смерти по неосторожности»). Затем Верховным судом приговор был смягчен. Здесь не надо ничего придумывать, все эти материалы имеются.
А впоследствии, после его осуждения, он и его товарищ были расстреляны 4-го августа 2010-го года в центре города Назрань средь бела дня. Это для вас, так, к сведению.
- В структуре МВД Ингушетии произведены ряд перемещений и отстранений некоторых лиц от должностей. Что происходит?
- А что здесь скажешь? Идет работа. Любое ведомство, в том числе и МВД республики, это как организм, требует движения, и застой ему противопоказан. Управляет им сегодня настоящий кадровый офицер, с отличным образованием и послужными данными. Одним словом – профессионал. А настоящим профессионалам в ведомстве тоже нужны профессионалы, имеющие представление о возложенных на них служебных обязанностях, а не случайные люди, хорошие знакомые, мило улыбающиеся при встрече, или многочисленные родственники, с сомнительными дипломами об образовании. Я говорю это, не комментируя конкретную ситуацию, а как должно быть вообще, в целом.
- В интернете постоянно нападают на вас, припоминая ветеринарное образование? Это правда?
- Конечно, правда. Тридцать лет назад, по окончании Назрановского сельско-хозяйственного техникума, я получил и диплом с отличием. Это было единственное учебное заведение на территории нескольких районов, когда Республика Ингушетия еще не была восстановлена. Правда, ни одного дня мне не довелось работать по этой профессии, но уверяю вас, если бы и стал работать ветеринаром, то и там работал бы так, чтобы не иметь никаких нареканий. Потому что, относиться по-другому к взятым на себя обязательствам не умею. Как человек, которому пришлось рано повзрослеть, когда в большой, дружной семье, совсем еще юнцом ощутил, что такое остаться без отца. Что такое чувствовать ответственность за младших и соблюдать соответствующие отношения со старшими, стараясь не подвести тех, кто надеется на тебя и не выглядеть слабым. Потом в армии, где проходил срочную службу, освоил профессию техника-радиста. Тоже специальность, со своими особенностями. Более того, во время службы какое-то время я исполнял и обязанности командира взвода связи. А это офицерская должность, хотя я был солдатом срочной службы. Отслужив в армии и вернувшись в родное село, работал в школе преподавателем в области естественных наук – химии и биологии. Когда в начале 90-х стали образовываться структуры республики решил, что смогу быть полезен в системе МВД, был принят. Признаюсь, что здесь в какой-то мере сбылась моя мечта детства, носить погоны. Я по характеру человек общественный, хотя по роду службы, далеко не публичный. Семья, близкие, народ - это те понятия, вне которых я себя никогда не мыслил.
- И говорят еще, что ваша нынешняя жена является младшей сестрой прежней, ныне покойной супруги. Это так?
Не совсем. Даже если бы было именно так, как говорят или пишут, то с точки зрения нашей религии такой союз был бы допустим. Моя нынешняя супруга доводится племянницей прежней жены, а это значит, что по отцовской линии они принадлежат разным фамилиям. А если вы считаете, что этот факт каким-то образом бросает тень на мою репутацию и угнетает меня, я вас просто разочарую. Дело в том, что с моей прежней супругой мы прожили в абсолютном согласии шестнадцать лет. Она сама, рано оставшись сиротой, выросла у своих родных по материнской линии. Если сказать, что мы жили просто в ладу и в понимании, это ничего не сказать. Родственные отношения наших фамилий строились на абсолютном уважении друг к другу. Когда после внезапной болезни ее не стало, у нас было восемь детей. Старшие девочки – школьницы. Младшему - один год. Ситуация у меня на работе, учитывая сложную обстановку как у нас, так и в соседних республиках, была непредсказуемой. Каждый день, уходя на работу, никогда не знаешь, вернешься ли вечером домой? И в этой ситуации, когда детям нужно материнское тепло и уход, приводить в дом женщину совершенно со стороны, не зная, как сложатся отношения у нее с детьми, было бы опрометчивым решением. Я не пожелаю никому остаться в такой сложной ситуации, хотя принятие именно такого решения было тоже непростым. Справедливо будет также отметить, что у меня не было недостатка в предложениях и возможностях привести к себе в дом жену. Но, была бы она к моим детям так же заботлива, как моя нынешняя супруга, которая относится к ним с пониманием того, что они ей совсем не чужие.
- Чем занимаются дети?
- Обе старшие – дочери закончили медицинские вузы и теперь в ординатуре. Самые младшие сыновья могут последовать моему примеру. Им всего по году, близнецы. Всего у меня шестеро сыновей и девять девочек. Полноценная, счастливая семья.
